О ЛАЗАРЕ.
К предыдущей странице Оглавление
Полное заглавие этого слова следующее: "Против тех, которые ушли на воинския ристалища, и о евангельском изречении: внидите узкими враты, яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу, и мнози суть входящии им (Матф. VII, 13), а к концу о богатом и Лазаре".
СЛОВО СЕДЬМОЕ.
ХОЧУ опять приняться за обычное учение и предложить вам духовную трапезу; но медлю и удерживаюсь, видя, что вы не извлекаете никакого плода из непрестаннаго учения. И земледелец, после того, как щедрою рукою бросит семена в недра земли и не увидит произрастений, соответственным трудам, уже не с прежнею охотою принимается за обработывание земли; потому что всегда надежда на плодородие облегчает тяжесть трудов. Так и я легко бы перенес этот великий труд учения, если бы знал, что от моего увещания что-нибудь прибавляется для вашей пользы. А теперь, когда я увидел, что, после столь многих моих увещаний, после столь многих внушений и угроз (ибо я не переставал постоянно напоминать вам о страшном судилище и неизбежных наказаниях, и об огне неугасающем, и о черве неумирающем), некоторые из слышавших это (не против всех изрекаю осуждение, да не будет!), забыв все это, опять предались сатанинскому зрелищу конскаго ристалища, с какою еще надеждою примусь за те же труды и предложу им это духовное учение? Видя, что они не извлекают отсюда никакой для себя пользы, но просто по привычке и рукоплещут словам моим, и показывают будто с удовольствием принимают мои слова, а после того опять бегут на конское ристалище и еще больше и с неудержимым неистовством рукоплещут возницам, и с великою стремительностью стекаются, часто препираются между собою и говорят: этот конь не хорошо пробежал, а тот споткнувшись упал, и один берет сторону того возницы, другой - другого, а никогда не подумают и не вспомнят о моих словах, ни о духовных и страшных таинствах, здесь совершаемых, но, как бы плененные сетями диавола, проводят там целые дни, предаваясь сатанинскому зрелищу и выставляя себя на позор и иудеям и язычникам, и всем, кто хочет осмеивать наше (учение), - кто, хотя бы он был совсем каменный или безчувственный, может перенести это без скорби, а не только мы, старающиеся показать отеческое о всех вас попечение? Нас опечаливает не только то, что наш труд оказывается для вас безполезным, но гораздо более мы сокрушаемся, когда помыслим о том, что так поступающие навлекают на себя тягчайшее осуждение. Мы за труды свои ожидаем награды от Владыки; так как сделали все свое - предложили серебро, раздали вверенный нам талант и не опустили ничего, что следовало нам сделать; но получившие это духовное серебро какое будут, скажи мне, иметь оправдание, какое прощение, когда потребуется от них не только это серебро, но и прибыль от него? Какими глазами они будут смотреть на Судию? Как они перенесут тот страшный день, те нестерпимыя казни? Разве они могут сослаться на неведение? Каждый день мы взываем, увещаваем, убеждаем, показываем гибельность обольщения, великость вреда, обманчивость сатанинскаго празднества, и однако не могли тронуть вас! Но что я говорю о том страшном дне? Займемся пока здешним. Как, скажи мне, могут участвовавшие в том сатанинском зрелище придти сюда с дерзновением, когда их совесть возстает против и вопиет громко? Или не слышат они, что говорит блаженный Павел, учитель вселенной: кое общение свету ко тьме, или кая часть верну с неверным (2 Кор. VI, 14, 15)? Какого не заслуживает осуждения то, что верный, участвовавший в совершаемых здесь молитвах и страшных таинствах и духовном учении, после здешняго священнодействия уходит и садится на сатанинском зрелище вместе с неверным, - с блуждающим во мраке нечестия озаренный светом Солнца правды? Как же, скажи мне, можем мы заградить уста язычникам или иудеям? Как станем вразумлять их и убеждать обратиться к благочестию, когда они видят, что принадлежащие к нашему обществу смешиваются с ними на этих гибельных и всякой мерзости исполненных зрелищах? И для чего, скажи мне, ты, побыв здесь и очистив ум и настроив душу к бодрствованию и сокрушению, уходишь туда и снова оскверняешься? Или не слышишь, что говорит один премудрый: един созидаяй, а другий разоряяй, что успеет более, токмо труд (Сир. XXXIV, 23)? Тоже бывает и теперь. Когда построенное нами здесь посредством непрестаннаго учения и увещания духовнаго, ты, ушедши туда, все вдруг разрушишь и сравняешь, так сказать, с землею: какая польза в том, что мы снова созидаем здание, а вы снова разрушаете? Не крайне ли это безразсудно и безумно? Скажи мне: если бы ты увидел, что кто-нибудь делает это с вещественными зданиями, построяемыми из камней, то не смотрел ли бы ты на него, как на безумнаго, который тщетно и напрасно трудится и тратит все свои средства не надлежащим образом? Так же разсуждай и заключай и об этом духовном строении. Вот я, с тех пор как поставлен на это (служение) благодатию Божиею, каждый день воздвигаю в высоту это духовное здание, и стараюсь привести вас к учению о добродетели; а некоторые из приходящих сюда возведенное с великим трудом строение, по неизъяснимому легкомыслию, в одну минуту времени, почти собственными руками, разрушают до основания, причиняя чрез то мне великую скорбь, а себе величайший вред и невыносимую потерю.
2. Может быть я сделал слишком строгое обличение; оно слишком строго по моей любви к вам, но по важности прегрешения еще не довольно сильно. Впрочем, так как должно подавать руку и падшим, и являть отеческую заботливость о дошедших до такой безпечности, то я и теперь не отчаиваюсь в их спасении, только бы они решились не впадать опять в те же проступки, не простирать дальше свою безпечность и отказаться от хождения на конския ристалища и от всякаго подобнаго сатанинскаго зрелища. Мы имеем человеколюбиваго, кроткаго и попечительнаго Владыку, Который, зная немощь нашей природы, когда мы, по безпечности преткнувшись, впадем в какой-нибудь грех, требует от нас только того, чтобы мы не отчаивались, но отстали от греха и поспешили к исповеданию. И если мы сделаем это, Он обещает нам скорое помилование; ибо сам Он говорит: еда падаяй не востает; или отвращаяйся не обратится (Иер. VIII, 4)? Итак, зная это, не будем невнимательными к человеколюбивому Владыке, но преодолеем вредную привычку, и не будем ходить пространными вратами и широким путем, как сегодня слышали вы от общаго всех Владыки, Который в евангелии предлагает такое увещание: внидите узкими враты; яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу, и мнози суть входящии им (Матф. VII, 13). Слыша о пространных вратах и широком пути, не обольщайся таким началом, и не смотри на то, что многие идут по этому пути, но помысли о том, что в конце он делается тесным. И о том разумно подумай, что здесь говорится не о чувственных вратах и не просто о пути, но предлагается увещание касательно всей жизни нашей, и касательно добродетели и порока. Потому Господь и начал речь словами: внидите узкими враты, называя так врата добродетели; потом, сказав: внидите узкими враты, объясняет нам и причину, по которой Он делает такое увещание. Хотя, говорит Он, и тесны эти врата и весьма трудно войти в них, но если немного потрудитесь, то выйдете на великую широту и простор, который может доставить вам великую отраду. Итак, говорит Он, не смотрите на то, что эти врата тесны, пусть не смущает вас начало, и теснота входа пусть не делает вас нерадивыми; потому что пространныя врата и широкий путь ведут к погибели. Так многие, обольстившись началом и входом, и не посмотрев наперед, что будет далее, пришли к погибели! Посему Он и говорит: яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу, и мнози суть входящии им. И справедливо назвал Он пространными врата и широким путь, ведущие к погибели. Те, которые спешат идти на конския ристалища и на другия сатанинския зрелища, небрегут о целомудрии, нисколько не пекутся о добродетели, хотят распутствовать, предаются веселию и пресыщению, каждодневно истощаются безумною и неистовою страстию к деньгам и прилепляются к делам настоящей жизни, действительно идут пространными вратами и широким путем; когда же они, далеко ушедши вперед и собравши себе великое бремя грехов, придут к концу пути изнуренными, то уже не могут идти дальше, так как теснота пути задерживает их, и они, обремененные тяжестию грехов, не в состоянии пройти по нему; потому неизбежно низвергаются в самую пропасть погибели. Какая же польза, скажи мне, прошедшим недолго широким путем, подвергаться вечной погибели, и повеселившимся, так сказать, во сне наказание терпеть в действительности? Подлинно, вся настоящая жизнь в сравнении с ожидающим нас наказанием и мучением есть то же, что сновидение одной ночи. Неужели все это написано для того, чтобы мы только читали? Действием благодати Духа вещания Господа преданы письмени для того, чтобы мы, получая отсюда предохранительныя врачевства против наших страстей, могли избежать угрожающаго нам наказания. Посему и тогда Владыка наш Христос, прилагая врачевства, соответствующия ранам, предложил такое увещание: внидите узкими враты. Узкими назвал Он эти врата не потому, чтобы оне по своему свойству были узки, а потому, что наша воля, наклонная больше к безпечности, считает их узкими. И не для того Он назвал их тесными, чтобы нас отвратить (от них), но для того, чтобы мы, уклонившись от других широких врат и узнав тот и другой пути по их концу, скорее избрали для себя путь тесный.
3. Но, чтобы речь была для всех ясна, теперь, если угодно я представлю таких людей, которые вошли в пространныя врата и шли широким путем, и мы посмотрим, каков был у них конец; представлю и таких, которые вошли узкими вратами и шли скорбным путем, и мы узнаем, каких благ они достигли. Для этого я представлю вам одного из вошедших в пространныя врата, и одного из шедших по пути узкому и скорбному, и докажу истину слов Господа, при посредстве опять той же притчи Господней. Итак, кто это вошедший в пространныя врата, и шедший широким путем? Наперед надобно сказать, кто это такой, и какое пространство пути он прошел, идя по широкому пути, а затем объяснить вам, к какому он пришел концу. Знаю, что вы, как сведущие, уже поняли, что будет сказано; однако и мне необходимо сказать. Припомните же того богача, который каждодневно одевался в порфиру и виссон, устроял блистательныя пиршества, кормил тунеядцев и льстецов, наливал много вина, пресыщался каждый день, предавался великому веселью, вошел в пространныя врата, и постоянно был в удовольствии и радости житейской. Все к нему притекало, как бы из источников, - многочисленная прислуга, неописанное веселье, телесное здоровье, избыток денег, почет от народа, похвалы от льстецов, и ничто пока не печалило его. Кроме того, что, живя среди такого изобилия в напитках и лакомствах, он не только наслаждался телесным здоровьем и всяким удовольствием, но и мимо беднаго Лазаря, лежавшаго в воротах, покрытого ранами, окруженнаго и облизываемаго псами и терзаемаго голодом, он проходил безжалостно и не подавал ему даже крупиц. Так этот богач, вошедши в пространныя врата, шел по широкому пути веселья, распутства, смеха, утех, объядения, пьянства, изобилия в деньгах, изнеженности в одежде. И долго, во все время настоящей жизни, шел он по широкому пути, не испытывая никакой печали, но постоянно стремясь как бы с попутным ветром; и так как он шел всегда по широкому пути, то и стремился с великою приятностию. Нигде не было ни скал, ни стремнин, ни подводных камней, ни кораблекрушения, ни необычайнаго переворота, но, как бы идя постоянно по твердой и ровной дороге, так он прошел настоящую жизнь; хотя он был каждодневно заливаем волнами пороков, но этого не чувствовал; хотя каждодневно терзаем был гнусными пожеланиями, но еще услаждался этим; хотя был постоянно осаждаем невоздержностию, пресыщением, безумною страстию к деньгам, но нисколько не чувствовал этих зол, и не мог предвидеть, чем кончится его путь: напротив, наслаждаясь только приятностию настоящаго, он и не думал о вечной скорби, но, так сказать, в очаровании шел по широкому пути, стремясь к самой пропасти, которой не мог видеть от великаго опьянения. Успех во всех житейских делах, отуманив его ум, ослеплял мысленное око его и он, как потерявший зрение, шел, не зная, куда направляется. А может быть он и не помышлял уже о человеческой природе, видя, что ему не было ни в чем неудачи. Он не только веселился, но и был богат; не только был богат, но и пользовался телесным здоровьем; не только пользовался телесным здоровьем, но и услугами других; и при этой большой услужливости, видя, что все притекает к нему, как бы из источников, жил в безпрерывном удовольствии. Видите ли, возлюбленные, какими удовольствиями наслаждался человек, который вошел пространными вратами и шел постоянно по широкому пути? Но никто из слушающих это пусть не решается ублажать его прежде конца, но пусть подождет окончания дел, и тогда произнесет приговор. Теперь, если угодно, я представлю и того, кто вошел узкими вратами и шел скорбным путем, и тогда, посмотрев на конец того и другого, мы произнесем надлежащее мнение о каждом. Кого же другого можно представить теперь, как не Лазаря, который лежал в воротах богача, покрыт был ранами, видел, как языки псов касались язв его, и не имел силы даже прогнать их? Как тот, вошедши пространными вратами, шел по широкому пути; так этот, блаженный (уже называю его блаженным за то, что он решился войти узкими вратами) вошел узкими вратами, во всем противоположными широким. Как тот непрестанно веселился, так этот непрерывно боролся с голодом. Тот, при роскоши и телесном здоровье, наслаждался и избытком денег, и тратил все время в пресыщении и пьянстве; а этот, при голоде, изнуряясь крайнею бедностию, постоянною болезнию и невыносимыми ранами, не имел даже необходимой пищи, но желал крупиц от трапезы богача, и тех не удостоивался.
4. Видишь ли, как этот, вошедши узкими вратами, постоянно шел по тесному пути? Видишь ли, как тот проходил чрез пространныя врата и по широкому пути? Посмотрим же на конец их обоих, как тот пришел к тесному концу, а тот к широкому и исполненному великой отрады, чтобы, хорошо узнав это, нам не домогаться всячески широкаго пути и не стараться входить пространными вратами, но искать врат узких и идти по пути тесному, дабы достигнуть добраго и отраднаго конца. Когда пришел конец жизни каждаго (богатого и Лазаря), посмотри что говорит (Господь) прежде о том, который шел скорбным путем. Бысть же умрети нищему, и несену быти ангелы на лоно Авраамле (Лук. XVI, 22). Может быть, ангелы отводили его, предшествуя ему и окружая его, а после многих скорбей и теснаго шествования препровождая в страну покоя. Видишь ли, какой простор открывается в конце узких врат и теснаго пути? Посмотри потом и на гибельный конец широкаго пути. Умре же, говорит (Господь), и богатый, и погребоша его. Никто не предшествует ему, никто не окружает, никто не путеводит его, как Лазаря. Так как он всем этим наслаждался на широком пути, имел много окружавших его и угождавших ему, т. е. льстецов и тунеядцев; то, когда пришел к концу, лишился всего и остался одиноким после многих прежних удовольствий, или лучше, после краткаго довольства и благоденствия; потому что вся настоящая жизнь кратка в сравнении с будущим веком. Итак после кратковременнаго довольства, которым он наслаждался, идя по широкому пути, он вступил в страну тесноты и скорби. Тот покоился на лоне патриарха, получая воздаяние за труды и многия страдания, и после голода, ран и лежания в воротах, наслаждался неизреченною и неизъяснимою отрадою; а этот, после веселья и довольства, после великаго пресыщения и пьянства, подвергшись неизбежному наказанию, страдал в пламени. И, чтобы тот и другой из них на деле узнал, первый - пользу теснаго пути, а последний - вред и гибельность широкаго, они видят друг друга на большом разстоянии. Послушай, как: и во аде, возвед очи свои, сый в муках, узре Авраама издалеча, и Лазаря на лоне его (ст. 23). Думаю, что богач почувствовал сильнейшую скорбь, когда увидел столь внезапную перемену обстоятельств, как тот, который лежал в воротах и был тревожим языками псов, пользуется таким дерзновением и пребывает на лоне патриарха, а сам он покрыт таким стыдом, и притом еще горит в огне. Таким образом, видя, что обстоятельства пришли в противоположное состояние, что сам он, так сказать, повеселившись во сне и тению, теперь терпит невыносимое наказание, и что широкий путь и пространныя врата привели его к такому тесному концу, а с (Лазарем) произошло противное тому, и он за здешнее терпение наслаждается тамошними неизреченными благами, богач, пришедший в смущение и узнавши по опыту, что он подвергся полному обольщению, избрав широкий путь, обращается с просьбою к патриарху и произносит слова жалкия и исполненныя слез. Тот, кто прежде не хотел и обращаться к Лазарю и смотреть на этого бедняка, лежавшаго в воротах, и, можно сказать, гнушался им по причине зловония ран его и по причине собственной изнеженности, в какой постоянно жил он с веселием, теперь умоляет патриарха и говорит: отче Аврааме, помилуй мя, и посли Лазаря, да омочит конец перста своего в воде, и устудит язык мой; яко стражду в пламени сем (ст. 24). Слова эти могли бы привести в жалость; однако он и таким образом не помог себе; потому что исповедание было не своевременно, и молитва приносилась не в надлежащую пору. Пошли, говорит он, Лазаря, этого бедняка, которым прежде я гнушался, которому не уделял и крупиц; в нем я нуждаюсь теперь и ищу того перста, который лизали псы. Видишь ли, как смирило его наказание? Видишь ли, к какому тесному концу привел широкий путь? Он обращается с просьбою не к Лазарю, а к патриарху; и справедливо: потому что на беднаго он и взглянуть не смел. Думаю, что он вспомнил о собственном безчеловечии, и, размыслив, как безжалостно поступал с Лазарем, думал, что этот, может быть, не удостоит его даже ответом. Поэтому и не обращается к нему с просьбою, но умоляет патриарха. Однако он и таким образом не получил никакого успеха: так велико зло - неблаговременность и злоупотребление временем жизни, которое дано нам Божиим человеколюбием на дело нашего спасения. Какого адаманта не смягчили бы эти слова и не расположили бы к жалости и состраданию? Однако и при этом патриарх не склоняется на просьбу, но хотя удостоивает его ответом, объясняет ему, что сам он был виновником своих бедствий. Патриарх говорит ему: чадо, помяни, яко восприял еси благая твоя в животе твоем, и Лазарь такожде злая; ныне же зде утешается, ты же страждеши. И над всеми сими между нами и вами пропасть велика утвердися, яко да хотящии прейти отсюду к вам не возмогут, не иже оттуду к нам преходят (ст. 25 и 26). Страшны эти слова и могут тронуть имеющих ум. Чтобы дать богачу понять, что хотя он с своей стороны оказывает ему сострадание и преклоняется на жалость, видя тяжесть его наказания, но не может ничего сделать к его облегчению, патриарх, как бы оправдывая себя, говорит ему: хотел бы я подать тебе руку помощи, облегчить твои страдания и уменьшить силу мучений, но ты сам заранее лишил себя этого утешения. Посему и говорит: чадо, помяни. Посмотри на благость патриарха: чадом называет его! Но это хотя и может показать кротость Авраама, однако не доставляет богачу никакой помощи, потому что он предал сам себя. Чадо, говорит, помяни, яко восприял еси благая твоя в животе твоем. Приведи на мысль прошедшее, не забудь, каким ты наслаждался веселием, каким довольствием, какою пышностию, как провел всю жизнь в пресыщении и пьянстве, думая, что в этом состоит вся жизнь и считая это благами. Он сделал богачу ответ сообразно с его же мнением; ибо не помышляя ни о чем высоком, и не имея пред глазами ожидавших его будущих бедствий, он почитал эти наслаждения благами.
5. И ныне многие из пристрастившихся к роскоши и пресыщению, когда хотят выразить весьма великое довольство, имеют обычай говорить: мы имеем много благ. Не называй, человек, только эти вещи благом, разсуждая так, что оне даны от Владыки на то, чтобы мы, пользуясь ими с умеренностию, поддерживали жизнь и подкрепляли немощь тела, но - есть другия истинныя блага. Ничто из здешняго не есть благо - ни веселие, ни богатство, ни драгоценная одежда, но все это имеет только название блага. Что я говорю: имеет только название блага? Часто эти предметы бывают еще причиною нашей погибели, когда мы будем пользоваться ими не надлежащим образом. Так богатство тогда было бы благом для обладателя, когда бы он тратил его не на веселье только, не на пьянство и вредныя удовольствия, но, умеренно пользуясь весельем, остальное раздавал бы бедным на пропитание: тогда богатство - благо! Если же кто будет предаваться веселью и другому распутству, то богатство не только не принесет ему никакой пользы, но и низведет его в глубокую пропасть, что и случилось с этим богачем. Посему патриарх и говорит ему: чадо, помяни, яко восприял еси благая твоя в животе твоем. Что считал ты истинными благами, то и восприял; и Лазарь такожде злая; - не потому, чтобы Лазарь считал это злом, - да не будет! - но применительно ко мнению богача сказал (Авраам) и эти слова. Ибо он составил себе такое мнение, что богатство, веселие, пресыщение и изнеженность считал благами, а бедность, голод и тяжкую болезнь признавал злом. Посему, как сам ты полагал, имея такое ложное суждение, то припомни, что ты, согласно твоему мнению, восприял эти блага, когда шел по широкому и пространному пути, и Лазарь - зло, также по твоему суждению, когда он шел узкими вратами и тесным путем. Между тем как ты имел в виду только начало пути, он смотрел и на конец, не делаясь безпечнее по началу пути; поэтому ныне здесь он утешается, а ты страждешь; конец у того и у другого из вас вышел противоположный. Видели вы на самом деле конец широкаго и пространнаго пути; узнали, как, чрез узкия врата и тесный путь, избравший их пришел к благому концу; выслушайте же и, еще более страшное. И над всеми сими, между нами и вами пропасть велика утвердися, да хотящии прейти отсюду туда, не возмогут, ни иже оттуду к нам преходят. Не пройдем, возлюбленные, этих слов без внимания, но размыслим о точности выражений и о том, какою честию и высоким местом пользуется лежавший в воротах, презренный, нищий, постоянно боровшийся с голодом, покрытый ранами, доступный псам. С охотою обращаюсь так часто к этому предмету, чтобы никто из живущих в бедности или в болезнях и голоде не презирал себя и не считал несчастным, но, перенося все с терпением и благодарностию, питался благими надеждами и ожидал тех неизреченных наград и воздаяний за труды. И над всеми сими. Что это такое - над всеми сими? Сказав богатому: ты восприял в настоящей жизни все, что считал благом, а Лазарь восприял то, что ты считал злом, Авраам присовокупил эти слова, внушая ему, что каждый из них и достиг соответственнаго конца, сверх всего сказаннаго: ты - скорби, тесноты и неугасимаго огня после наслаждения тем, что почитал благом, а он - отрады и наслаждения благами и пребывания со святыми, после борьбы в течение всей жизни с тем, что ты считал злом. И так как каждый из вас достиг соответственнаго конца - тебя пространныя врата и широкий путь привели к этой тесноте, а его узкия и тесныя врата к этой отраде, то и над всеми сими между нами и вами пропасть велика утвердися. Посмотри: бедняк, который был покрыт ранами (опять говорю об этом), отнесен к патриарху и приобщен к сонму праведников; между нами и вами, говорит он. Видишь ли, какой участи сподобился тот, кто с терпением и благодарностию переносил тяжкую болезнь и голод? Между нами и вами, говорит, пропасть велика утвердися. Многое, говорит, разделяет нас, и не просто пропасть, но великая; потому что действительно велико разстояние и велико различие между добродетелию и пороком: последний пространен и широк, а первая узка и тесна; роскошь пространна и широка, а бедность и нужда узка и тесна. Посему, как здесь пути противоположны, и один идет по пути узкому и тесному, соблюдая целомудрие, предпочитая нестяжательность и презирая тщеславие; другой же, спеша идти по пути пространному и широкому, предается пьянству и веселию, безумной страсти к деньгам, невоздержанию и гибельным зрелищам, а велико различие между тем и другим! - так и во время наказания и награды окажется великое различие в воздаяниях. Пропасть, говорит, велика утвердися между нами, то-есть, праведными, добродетельными, сподобившимися этой участи, и вами, то-есть, проведшими жизнь в нечестии и грехе. И столь велика эта пропасть, что хотящии прейти отсюду к вам не возмогут, ни иже оттуду к нам преходят. Видишь ли великость пропасти? Видишь ли ответ более тяжкий, нежели геенна? Когда вы в начале слышали о благоденствии богача и о большой услужливости, какою пользовался он окружаемый всеми и каждодневно предававшийся веселию; не считали ли вы его блаженным; также, видя лежавшаго в воротах и страдавшаго от жестоких ран, не считали ли жизнь его жалкою? Но вот теперь при конце всего мы видим противное, - того в пламени после веселья и пьянства, а этого в лоне патриарха после крайней бедности и голода! Впрочем, чтобы не слишком продолжить слово, можно окончить здесь поучение и попросить вас, возлюбленные, не искать пространных врат и широкаго пути и не домогаться всячески удовольствий, но помышлять о конце того и другого пути и представляя в уме участь постигшую богача, широкаго пути избегать, а искать врат узких и пути теснаго, чтобы после здешней скорби придти в страну отрады. Убегайте же, увещаю вас, сатанинских зрелищ и вреднаго посещения конских ристалищ; ибо по поводу тех, которые увлеклись и пошли по широкому пути, я и был вынужден сказать это, чтобы они вразумившись, оставили этот путь и пошли путем тесным, т. е. путем добродетели, и таким образом удостоились, подобно Лазарю, лона Авраамова, и чтобы всем нам вообще избавившись от геенскаго огня, насладиться теми неизреченными благами, ихже око не виде, и ухо не слыша (Кор. II, 9), чего да сподобимся все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь ныне и всегда и во веки веков. Аминь.